Глава 3. Специфика криминального психологического воздействия при совершении отдельных видов преступлений против личности

Психологическое воздействие на потерпевшего может оказываться при совершении практически любого преступления против личности (раздел VII УК РФ). В ряде случаев подобное воздействие может иметь фоновый характер, его результаты будут малозначимы или вообще не значимы для квалификации преступления, изучения способа его совершения и оценки наступивших последствий. Так, при умышленном убийстве (ст. 105 УК РФ). Возможное психологическое воздействие, оказанное преступником на потерпевшего, как правило, совершенно несущественно по сравнению с физическим воздействием, в результате которого наступила смерть потерпевшего. Соответственно, это воздействие – не столь значимое обстоятельство, требующее специального изучения в процессе раскрытия и расследования такого преступления.

В других составах преступлений (например, при угрозе убийством или причинением тяжкого вреда здоровью – ст. 119 УК РФ, либо клевете – ст. 129 УК РФ) именно психологическое воздействие на жертву и его результаты в виде подавления свободы волеизъявления, стресса, психической травмы, моральных страданий или иных негативных последствий для психики потерпевшего – основой итог противоправных действий, а порой – и важнейшая цель деятельности преступника. В подобной ситуации изучение вида, характера, интенсивности психологического воздействия, методов влияния, использованных правонарушителем, может помочь правоприменителю установить существенные обстоятельства, связанные как с объективной, так и с субъективной стороной преступления. Тогда анализ различных характеристик подобного воздействия будет необходим и в процессе предварительного расследования, и судебного разбирательства по делу для правильной квалификации преступления, определения меры наказания для виновного.

В отдельных видах преступлений против личности применяются разные виды, методы, способы и приемы психологического воздействия на потерпевшего, характерные именно для данного типа деяний. Специфичны здесь также те психические образования субъекта («мишени» воздействия), которые страдают в результате криминального воздействия, а также цели и задачи, которые стремится реализовать преступник, осуществляя незаконное вторжение в психическую сферу жертвы.

В дальнейшем анализе мы подробно остановимся лишь на некоторых составах преступлений, в качестве примера рассмотрим особенности психологического воздействия, оказываемого преступником при доведении до самоубийства (ст. 110 УК РФ), оскорблении (ст. 130 УК РФ) и понуждении к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ). Выбор этих составов преступлений был обусловлен тем, что именно в них особенно ярко проявляются различные характеристики негативного психологического воздействия на потерпевшего, специфика подобного воздействия.

Вместе с тем правоприменители, расследующие преступления таких видов, как правило, сталкиваются с большими сложностями, обусловленными необходимостью анализа тонких психологических механизмов, лежащих в основе и определяющих действия преступника и ответную реакцию потерпевшего. Практические работники, обычно слабо осведомленные в специальных областях психологии, неохотно берутся за подобного рода дела и стараются закрыть их при первой возможности. Так, данные судебной статистики свидетельствуют о том, что и доведение до самоубийства, и, особенно, понуждение к действиям сексуального характера являются «спящими» нормами. Обвинительные приговоры по ним выносятся в единичном числе, их количество не соответствует реальной распространенности подобного рода преступлений.

Авторы надеются, что приведенный ниже анализ психологического воздействия на потерпевшего, осуществляемого правонарушителем при совершении преступлений указанных видов, а также психологический анализ самих соответствующих норм уголовного закона позволит правоприменителям лучше понять психологические механизмы, лежащие в основе действий преступников, осознать необходимость использования специальных психологических познаний при расследовании такого рода преступлений.

§ 1. Психологическое воздействие при доведении до самоубийства (ст. 110 УК РФ).

Доведение до самоубийства – один из тех составов преступлений, в которых для достижения общественно опасных последствий, как правило, используется психологическое воздействие преступника на жертву. Для того чтобы проанализировать специфику этого воздействия, необходимо остановиться на том, что представляет собой феномен самоубийства, каковы его основные причины и мотивы. Подобная информация необходима для отграничения самоубийств, совершенных добровольно, по внутреннему побуждению субъекта, от аутодеструктивных действий, детерминированных целенаправленным внешним воздействием со стороны других лиц.

Самоубийство (суицид), т.е. умышленное лишение себя жизни, – это экстремальная форма поведения субъекта. На протяжении всей истории человеческой цивилизации явление суицида вызывало острый интерес и озабоченность. Отношение к самоубийцам и самоубийству широко варьировалось в разные исторические периоды и в различных культурах, определяясь господствовавшими в социуме религиозными, социокультурными и идеологическими представлениями. Разброс взглядов был весьма широк – от оценки самоубийства как социальной нормы (у вдов в Индии), проявления героизма (действия смертника-камикадзе на войне) до признания его тяжким грехом, преступлением (в христианской традиции). В современной европейской (и американской) культуре преобладает негативно-сочувственное отношение к подобным действиям, ученые-криминологи относят самоубийства к так называемому отклоняющемуся поведению[86].

В настоящее время во всем мире отмечается крайне тревожная тенденция роста числа суицидальных попыток и завершенных суицидов. Согласно данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) среди причин смерти самоубийства занимают третье место вслед за смертью в результате болезни и несчастных случаев.

К сожалению, в последние годы наша страна стала одним из мировых лидеров по числу самоубийств. Согласно данным ВОЗ, приводившимся в докладе директора Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского академика Т.Б. Дмитриевой, в 2003 г. Россия вышла на первое место в мире по количеству самоубийств на 100 000 населения. В последние годы в среднем ежегодно накладывают на себя руки более 60 000 россиян – это население небольшого города. Всего с 1995 по 2003 г. в России покончили с собой около полумиллиона человек[87].

При этом необходимо иметь в виду, что статистика самоубийств занижена, так как в нее включаются лишь явные случаи. Учитывая тот факт, что по данным специалистов на один завершенный суицид приходится в среднем 10 попыток, нетрудно подсчитать, что за 7 лет около 5 миллионов россиян намеревались лишить себя жизни. Если в 1915 г. уровень самоубийств в России равнялся 3,4 человека на 100 000 населения, то в 1985 г. он составлял 24,5, в 1991 – 31, а в 1993 г. уже 38,7 человека. 2002  г. отмечен еще более высокими суицидальными показателями – 39,7.

Есть основания полагать, что сейчас ситуация немного лучше. Так, руководитель отделения экологических и социальных проблем Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии Б. Положий на пресс-конференции в РИА «Новости» сообщил, что по данным за неполный 2006 г. «Россия является второй в мире страной после Литвы по количеству суицидов, и в нашей стране на 100 тысяч жителей приходится 36,1 случая суицида»[88].

Еще одна крайне опасная тенденция состоит в повсеместном «омоложении суицидов». По данным социологических исследований, в нашей стране в течение последних 20 лет увеличилось количество подростковых суицидов с летальным исходом, так называемых ученических самоубийств. Количество суицидов с летальным исходом среди подростков 15 – 19 лет удвоилось. В 2,9 раза выросли самоубийства среди молодых людей в возрасте 20 – 24 лет. В остальных возрастных группах взрослого населения этот прирост составил 1,6 – 1,8 раза.

Явление суицида исследовалось с позиции различных наук – философии, социологии, психологии, психиатрии. Возникло специальное научное направление – суицидология. В отечественной науке широкое признание получила концепция, разработанная А.Г. Амбрумовой, согласно которой суицид рассматривался как феномен социально-психологической дезадаптации личности в условиях микросоциального конфликта.

Под социальной адаптацией понимается приспособление – соответствие между личностью и социумом, опосредованные психической деятельностью человека. Понятие дезадаптации отражает различную степень неспособности субъекта справляться со своими социальными функциями, решать возникающие проблемы.

В экстремальных условиях люди по-разному перестраивают свою приспособительную тактику. Наиболее устойчивые за счет пластичности и резервов сохраняют прежний общий уровень адаптации. У других отмечается временное снижение этого уровня, но без нарушения основных направлений адаптации. В этом случае дезадаптация носит лишь частичный характер. В максимальной выраженности дезадаптация носит тотальный характер, затрагивая в той или иной степени все значимые сферы жизнедеятельности и отношения субъекта[89].

А.Г. Амбрумова выделяет два важных аспекта дезадаптации – объективный и субъективный. Объективно дезадаптация проявляется в поведенческих реакциях, ограничении или нарушении способности к адекватному социальному взаимодействию. Субъективное выражение дезадаптации заключается во внутреннем психическом состоянии человека, проявляющемся в широком спектре негативных эмоциональных реакций и состояний (тревога, печаль, гнев, отчаяние и т.д.).

В динамике социально-психологической дезадаптации, переходе к суицидальной фазе важнейшую роль играет конфликт. Конфликт, переживаемый личностью, образуется на основе двух или нескольких разнонаправленных, как правило, взаимопротиворечащих тенденций. При этом он может быть внутриличностным (между двумя мотивами, например, страхом и долгом), а также внешним, межличностным.

Существенный момент в динамике суицида состоит в том, что, возникнув в одной сфере, суицидогенный конфликт имеет тенденцию к генерализации, расширению круга вовлеченных в него лиц, переносу в другие области жизнедеятельности[90].

В своем развитии конфликт проходит «критическую точку», которая характеризуется:

– ограничением (или сведением к нулю) известных субъекту вариантов разрешения данного конфликта;

– субъективной оценкой известных способов разрешения конфликта как неэффективных или личностно неприемлемых.

При субъективной оценке ситуации как неразрешимой при ее высокой травматичности и личностной значимости человек может принять решение о суициде как единственном способе ликвидировать конфликт. Поведение субъекта в конфликтной ситуации зависит от значимости сферы, в которой он происходит, и от наличия адаптационного резерва личности. Если такой резерв ограничен, у индивида отсутствует реальная возможность изменить конфликтную ситуацию, высока вероятность суицида как способа самоустранения, ухода из субъективно непереносимой, неразрешимой психотравмирующей ситуации[91].

Следует подчеркнуть, что данные многолетних суицидологических исследований и практической работы опровергают бытующее в обыденном сознании представление о том, что самоубийства совершаются в основном душевнобольными или ущербными людьми. «Суицидальное поведение является одним из видов общеповеденческих реакций человека в экстремальных ситуациях»[92].

При этом под экстремальными в данном случае понимаются ситуации не объективно опасные, а субъективно непереносимые, вызванные фрустрацией важнейших потребностей человека, утратой или угрозой утраты значимых для него ценностей. Подобные переживания нередко приводят к возникновению особых непатологических состояний, которые принято называть психологическим кризисом.

Психологический кризис возникает при столкновении личности с непреодолимым препятствием на пути удовлетворения важнейших жизненных целей, ведущим к нарушению социальной адаптации. В кризисном состоянии у психически здоровых людей возникает специфическое состоянием психики, характеризующееся выраженным эмоциональным напряжением, тревогой, растерянностью, дезорганизацией интеллектуальной деятельности и поведения. Важная характеристика этого состояния заключается в восприятии сложившейся ситуации как безвыходной, а вызвавшего ее конфликта как неразрешимого. Обычно психологический кризис носит краткосрочный характер (несколько недель). Если же за это время субъект не находит возможностей для разрешения психологического кризиса, он усугубляется, возникают реальные предпосылки для развертывания суицидального поведения[93].

Один из ведущих специалистов-суицидологов В.А. Тихоненко определяет суицидальное поведение как «любые внутренние и внешние формы психических актов, направляемые представлениями о лишении себя жизни». Внутреннее суицидальное поведение включает в себя суицидальные мысли, представления, переживания, а также суицидальные тенденции, среди которых можно выделить замыслы и намерения. Внешние формы суицидального поведения включают в себя суицидальные попытки и завершенные суициды. Суицидальная попытка – это целенаправленное оперирование средствами лишения себя жизни, не закончившееся смертью[94].

В.А Тихоненко рассматривает суицид как действие, подчиненное конкретной цели покончить с собой, но включенное в более широкую систему предметной деятельности с соответствующим ей мотивом. Он предложил классификацию форм суицидальной активности в зависимости от их цели. Согласно этому выделяются истинные и демонстративно-шантажные суициды, а также самоповреждения и несчастные случаи.

Цель истинных самоубийств и покушений на них – лишение себя жизни. В качестве конечного результата предполагается смерть. Демонстративно-шантажное суицидальное поведение своей целью преследует не лишение себя жизни, а демонстрацию этого намерения. В отличие от суицидального поведения самоповреждения или членовредительства вообще не направляются представлениями о смерти. Цель их ограничивается лишь повреждением того или иного органа, что находит свое выражение и в способах реализации, и в особенностях поведения субъекта. Опасные для жизни действия, направляемые иными целями, следует относить к несчастным случаям[95].

Несмотря на все разнообразие суицидогенных конфликтов, конкретных причин и мотивов суицидов, всех внешних и внутренних факторов, приводящих к самоубийству, могут быть выделены сходные элементы, характеризующие психически здоровых лиц, совершающих суицидальные попытки и суициды. К их числу А.Г. Амбрумова относит:

1. Сниженную толерантность к эмоциональным нагрузкам;
2. Своеобразие интеллектуальной сферы, максимализм, категоричность;
3. Недостаточность или неполноценность коммуникативной сферы;
4. Неадекватную личностным ресурсам самооценку;
5. Слабость личностной психологической защиты;
6. Снижение или утрату ценности жизни[96].

Обобщая сказанное, можно утверждать, что люди, совершающие попытки самоубийства, отличаются более «хрупкой» личностной структурой, повышенной чувствительностью к негативным воздействиям.

Как видно из приведенного обзора основных положений суицидологии, феномен самоубийства крайне сложен и многомерен. Существует множество причин и мотивов, побуждающих различных людей к добровольному уходу из жизни. Эти причины носят как сугубо индивидуальный, так и культурно обусловленный характер.

В каждом конкретном случае конфликтная ситуация воздействует на наиболее уязвимые звенья личности по типу «ключ-замок». Это может быть крах карьеры для «трудоголика», измена партнера для влюбленного и т.д. Самоубийство может быть рационально спланированным или импульсивным, совершенным на высоте эмоционального переживания. Чем более стабильна и гармонична личностная структура субъекта, чем многообразнее и прочнее его социальные связи, тем меньшее количество ситуаций являются для него критическими, ниже риск возникновения суицидальных тенденций.

Суицидологические исследования показали, что к группам повышенного суицидального риска относятся военнослужащие срочной службы (до 70% всех самоубийств в армии приходятся на первый год службы), заключенные (60% всех самоубийств в течение первых трех месяцев отбывания наказания и в последние месяцы перед освобождением), офицеры в отставке, безработные и лица, вышедшие на пенсию. Еще к одной группе повышенного суицидального риска относятся подростки и дети.

Каждое самоубийство или суицидальная попытка – событие исключительное. Человек преодолевает инстинкт самосохранения, один из самых древних и могучих, лишь в ситуациях непереносимой душевной боли. Однако существует целый класс случаев, когда добровольность суицидального поведения относительна, по сути это поведение является вынужденным, обусловленым негативным внешним воздействием со стороны другого человека или группы лиц. В этих случаях причина трагедии – не просто неблагоприятное стечение жизненных обстоятельств или межличностный конфликт, а преступление, предусмотренное
ст. 110 УК РФ – «Доведение до самоубийства или покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего».

Такое деяние, по единодушному мнению юристов, представляет значительную общественную опасность. Оно не только посягает на безопасность жизни другого человека, но и характеризуется нарушением основополагающих моральных норм, грубым пренебрежением такими общепринятыми гуманистическими ценностями, как достоинство, душевное благополучие другого человека.

Парадоксально, что при столь высоких цифрах самоубийств, которые приводит официальная статистика (и которую большинство специалистов полагают заниженной), уголовных дел по ст. 110 УК РФ, доведенных до судебного решения, крайне мало. Так, в 1998 г. по ст. 110 УК РФ (основная квалификация) было осуждено 54 человека, в 2000 г. – 31, в 2002 – 30, в 2004 – 29, в 2005 – 48, в 2006 – 44 человека.

По сути, данная норма является «спящей». Как отмечает Н.А. Сафонова: «При квалификации действий виновного допускается много ошибок. Во многом это обстоятельство обусловлено несовершенством действующего уголовного законодательства, недостаточной изученностью анализируемого преступления, кроме того, существенное влияние на расследование преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ, оказывает отсутствие у следователей и судей опыта по доказыванию факта доведения до самоубийства»[97]. Сходные идеи высказывает и А.К. Романов: «Состав доведения до самоубийства не так прост для анализа. Признаки доведения до самоубийства законодатель называет, но не разъясняет. В связи с этим норма нуждается не столько в комментарии и пояснении, сколько в исследовании, уточнении и анализе с учетом действующего законодательства… Мнимая ясность некоторых положений ст. 110 УК РФ на практике нередко оборачивается нарушениями законности, привлечением к уголовной ответственности невиновных и, наоборот, безнаказанностью виновных»[98].

Представляется, что одной из существенных причин слабого противодействия правоохранительных органов и судов такому противоправному деянию, как доведение до самоубийства, служит то обстоятельство, что в генезе этого преступления особую роль играет специфический механизм – негативное психологическое воздействие на личность потерпевшего, которое и обусловливает принятие им решения совершить суицид. Столь сложная психологическая структура указанных преступлений приводит к тому, что правоприменители испытывают существенные трудности при их расследовании и доказывании. Порой они не знают, «где и что искать», на что обращать внимание. В результате уголовные дела по доведению до самоубийства или прекращаются на стадии предварительного расследования в связи с отсутствием состава преступления, или по тем же основаниям «разваливаются» в суде.

Для определения специфики психологического воздействия при доведении до самоубийства необходимо подробнее остановиться на психологических аспектах уголовно-правовой квалификации указанного деяния. Согласно ст. 110 УК РФ доведение до самоубийства совершается посредством применения к потерпевшему угроз, жестокого обращения или систематическим унижением его человеческого достоинства. Потерпевшим от подобного преступления может быть признан любой человек. Субъективная сторона такого деяния характеризуется умышленной формой вины. Умысел при этом может быть как прямым, так и косвенным[99].

В рамках проблем, анализируемых в настоящем пособии, из всех конструктивных элементов нормы о доведении до самоубийства следует подробнее остановиться на способах совершения этого преступления, особенностях объекта (потерпевшего), специфике причинной связи между действиями виновного и их общественно опасными последствиями, а также на характеристике умысла.

Объективная сторона данного преступления выражается преимущественно в активных действиях по доведению лица до самоубийства или до покушения на самоубийство. К способам совершения преступления относятся: а) угрозы; б) жестокое обращение с потерпевшим; в) систематическое унижение его человеческого достоинства. Для применения ст. 110 УК РФ достаточно установить наличие хотя бы одного из указанных способов. Кроме того, одно и то же действие может расцениваться и как проявление жестокого обращения, и как унижение достоинства.

Как уже отмечалось во второй главе научно-методического пособия, угрозы по оценкам правоведов, представляют собой одну из форм психического насилия. В рамках ст. 110 УК РФ под угрозой следует понимать такое психическое воздействие, которое стало причиной самоубийства[100]. Поскольку в диспозиции ст. 110 УК РФ не указан конкретный характер угроз, то отсюда следует, что они могут касаться различных сторон жизни потерпевшего. Возможны угрозы применения физического насилия в отношении самого субъекта или его близких, причинения материального ущерба, отказа в жилище или в предоставлении помощи, в лишении материальной поддержки, обнародовании компрометирующих сведений и т.д.

Необходимо подчеркнуть, что имеет значение не только реальное содержание и форма угрозы, но и ее субъективное восприятие потерпевшим. Важно учитывать, насколько вероятным представляется этому конкретному человеку выполнение высказанных угроз, насколько их реализация оценивается им опасной для его существования, угрожающей ведущим жизненным ценностям, ставящим его в безвыходное положение. Подчеркнем, что оценка субъектом характера и значимости угроз во многом зависит от его личностных особенностей, специфики эмоциональной сферы, жизненного опыта.

Следует отметить, что при систематическом характере высказываемых угроз, высокой личностной значимости угрожаемых ценностей у субъекта, в чей адрес эти угрозы направлены, формируется предвосхищающий образ их реализации. Человек не только живет в страхе возможного осуществления намерений преступника, но постоянно «прокручивает» в воображении картины будущих негативных последствий и, по сути, существует с ними и в настоящем. В результате подобного негативного психологического воздействия у жертвы снижается фон настроения, растет тревога, формируется пессимистический прогноз собственного будущего, а при невозможности устранить угрожающую опасность может возникнуть состояние, предрасполагающее к совершению самоубийства и принятию решения о самоубийстве.

При доведении до самоубийства преступник обычно редко ограничивается лишь одними угрозами. Чаще они сочетаются с жестоким обращением и унижением достоинства, что ощутимо повышает в сознании жертвы субъективную вероятность того, что угрозы будут реализованы.

Жестокое обращение означает систематическое безжалостное, грубое отношение виновного к потерпевшему. По своему объему это широкое оценочное понятие. В словарях русского языка жестокий поступок определяется как «крайне суровый, безжалостный, беспощадный»[101].

В отделе юридической психологии НИИ при Генеральной прокуратуре РФ проводилось специальное исследование психологических аспектов жестокости и насилия. А.Р. Ратинов и О.Д.Ситковская полагают, что жестокими «можно считать лишь те деяния, мучительный характер которых осознается субъектом и входит в его намерения, т.е. при наличии прямого или косвенного умысла. При этом мучения жертвы выполняют неодинаковую роль в структуре преступной деятельности. В одних случаях они служат средством достижения определенной цели, а в других сами являются желаемым преступником результатом»[102]. Таким образом, для оценки обращения как жестокого необходимо изучение мотивации указанного поведения преступника. Следует установить, для чего субъект антигуманно обращался с жертвой, понимал ли, что своим поведением доставлял потерпевшему душевные или физические страдания, стремился ли к этому.

Понятие жестокого обращения охватывает различные деяния (действия или бездействие), причиняющие потерпевшему физические и психические страдания (побои, истязания, издевательства, изгнание из жилища, создание невыносимых условий жизни, лишение пищи и воды, средств к существованию, медицинской помощи, ограничение свободы, принуждение к выполнению бессмысленной, изнурительной работы и т.д.).

Чаще всего самоубийство или покушение на самоубийство происходит в результате сочетания жестокости и унижения личного достоинства. Так, Г. был осужден за доведение до самоубийства своей жены путем жестокого обращения и унижения ее личного достоинства. Он систематически избивал потерпевшую, не оставлял ей продуктов и денег на питание, в ночное время зимой без одежды выгонял на улицу, оскорблял при посторонних. Все это привело к тому, что потерпевшая не вынесла систематических издевательств и попыталась покончить с собой посредством самоповешения. В этом случае жестокое обращение виновного с потерпевшей сочеталось с унижением ее личного достоинства, что и было отражено в приговоре суда[103].

При оценке обращения как жестокого необходимо учитывать личность потерпевшего, его взгляды, установки, систему ценностей. Так, проявление насилия в семье, побои со стороны мужа для одних женщин будет нежелательным, но неизбежным аспектом супружеских отношений: «бьет – значит любит», для других – абсолютно личностно неприемлемой формой жестокости и унижения достоинства.

Систематическое унижение человеческого достоинства выражается в неоднократных повторяемых актах оскорбления, глумлении над потерпевшим, его постоянной травле, распространении о нем клеветнических сведений, несправедливой критике и т.п. По мнению Н.А. Сафоновой, к унижению человеческого достоинства следует относить действия (бездействие), причиняющие нравственные страдания, связанные с сознательным посягательством на честь и достоинство личности, являющиеся проявлением пренебрежения к ней[104].

Так, 21 сентября 2005 г. под платформой железнодорожной станции Скачки Красносельского района Санкт-Петербурга было обнаружено тело ученика из школы № 262 Красного Села Романа Л. Следствие установило, что Л. утром, как обычно, ушел из дома в школу, но на самом деле отправился на станцию, забрался под платформу и положил голову на рельсы. Электричкой его разрезало на части. В кармане куртки самоубийцы была найдена записка, в которой школьник сообщил, что больше не может терпеть издевательств учительницы, которая требует от него 300 руб. на ремонт класса. «Из-за Аркаши», – было сказано в записке (Аркадиевна – отчество классной руководительницы) и далее крупными буквами пояснялось: «Я, Л. Роман, подтверждаю, что Ш. меня мучила за то, что я не сдал весной 300 руб. на ремонт».

Следствие выяснило, что мальчик жил с бабушкой и старшим братом. Семья Л. бедствовала и не имела 300 руб. на внеплановые расходы. Также стали известны факты, что Ш. иногда била учеников по головам, а самого Романа Л. особенно сильно невзлюбила за то, что он не сдавал деньги в школьную кассу. Школьника заставляли отрабатывать долг, для чего тот должен был практически ежедневно после уроков мыть класс. Было установлено, что учительница имела обыкновение стыдить Л. перед всем классом за то, что он одевается очень бедно.

В ходе следствия была проведена экспертиза, которая установила, что записка на листке из школьной тетради была написана рукой погибшего Л.

Красносельский районный суд Петербурга признал Ш. виновной в доведении до самоубийства ее ученика Романа Л. и назначил ей наказание в виде 4 лет лишения свободы условно с испытательным сроком на три года. Помимо этого суд признал учительницу виновной по ст. 130 УК РФ (оскорбление) и 156 УК РФ (неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего), где потерпевшими проходили еще двое учеников. Решением суда в течение трех лет ей было запрещено занимать должности, связанные с преподаванием и воспитанием детей.

Согласно тексту ст. 110 УК РФ унижение достоинства должно быть систематическим. В уголовном праве под систематичностью понимается осуществление тождественных деяний не менее трех раз в течение года. Представляется, что подобное требование с психологической точки зрения не вполне оправдано. В ряде случаев единичное сверхсильное воздействие (к примеру, обнародование информации, приведшей к краху карьеры или крушению семейных отношений) может иметь для субъекта не менее катастрофические последствия, нежели систематическая травля. В настоящее время «суициды чести», совершавшиеся при утрате доброго имени (или угрозе таковой), во многом стали достоянием истории, однако мотив избежания позора все еще достаточно значим и в отдельных случаях вполне способен стать причиной самоубийства.

Так, в практике кабинета социально-психологической помощи для подростков Всероссийского суицидологического центра, где работал один из авторов настоящего пособия, было обращение за психологической помощью родителей 16-летней девушки, попытавшейся покончить с собой, приняв большую дозу снотворного. Девушка была направлена врачами «Скорой помощи» в НИИ им. Склифосовского, где ей оказали экстренную помощь. Причина истинной суицидальной попытки, не завершившейся смертью только благодаря усилиям медиков, заключалась в том, что ее одноклассник, с которым она отказалась встречаться, в отместку рассказал ребятам в школе, что она вступала на вечеринке в сексуальные отношения с ним и его приятелями.

Как и в случаях высказывания угроз или жестокого обращения, при анализе фактов унижения человеческого достоинства необходимо принимать во внимание личность потерпевшего, его чувствительность к негативным высказываниям и действиям, затрагивающим его самоуважение или репутацию в глазах окружающих.

Честь и достоинство – объекты нематериальные. Вместе с тем это те базовые ценности личности, ущерб которым воспринимается зачастую острее, нежели физическая боль. При этом, хотя унижение впрямую не вредит здоровью, но испытываемые субъектом моральные страдания могут носить столь выраженный и глубокий характер, что его психологическое состояние оказывается «несовместимым с жизнью»[105].

Обязательный признак состава рассматриваемого преступления состоит в наличии причинной связи между совершенным самоубийством или покушением на него и противоправными действиями виновного. Эта связь носит более сложный характер, нежели во многих других составах преступлений, будучи не непосредственной, а опосредованной личностью потерпевшего. Угрозы, жестокое обращение, систематическое унижение достоинства блокируют ведущие потребности человека – в безопасности, самоуважении, уважении со стороны окружающих и др. Если предпринимавшиеся жертвой попытки исправить ситуацию, избежать негативного воздействия или пресечь его оказываются безрезультатными, у потерпевшего формируется состояние психологического кризиса. Невозможность его разрешения собственными силами или даже путем обращения за внешней помощью приводят к формированию состояния, предрасполагающего к самоубийству, – возникновению суицидальных тенденций, принятию решения совершить самоубийство и, наконец, к суицидальной попытке или завершенному самоубийству.

Представляется крайне позитивным, что в диспозицию ст. 110 УК РФ не вошло требование материальной или иной зависимости потерпевшего от виновного, как это ранее предусматривалось ст. 107 УК РСФСР. По мнению многих авторов, это существенно расширило рамки применения данной нормы, поскольку в ряде случаев отсутствие у жертвы «материальной или иной зависимости» от мучителя фактически освобождало его от уголовной ответственности за доведение до самоубийства[106].

Вместе с тем необходимо признать, что положение субъекта, находящегося в какой-либо зависимости от преследователя, объективно и субъективно является особенно тяжелым, поскольку в этом случае ему крайне сложно (а порой – невозможно) уйти из травмирующей ситуации, защитить себя, избежать преступных посягательств, ему «просто некуда деться». Важно подчеркнуть, что подобная зависимость может не носить формального, институционализированного характера, а основываться на чисто психологических связях или сложившихся традициях, обычаях, но от этого быть не менее прочной.

Можно согласиться с мнением Н.Н. Ярмыш, которая весьма широко трактует понятие зависимости, рассматривая его как такую социальную связь между потерпевшим и жертвой, при которой реализация существенных интересов последнего обусловлена поведением первого, либо эта реализация существенных интересов каждого обусловлена обоюдным поведением[107]. Подобная зависимость существует, к примеру, в детско-родительских отношениях, в учебных заведениях, в армии, в местах лишения свободы.

В первой главе настоящего пособия мы отмечали, что наличие власти (формальной или неформальной) существенно облегчает возможность психологического воздействия. Зависимость, по сути, производна от власти, она характеризует другой полюс системы властных отношений, возникающих между субъектами в системе социального взаимодействия. Более того, властные отношения с необходимостью порождают зависимость одного индивида от другого. И в некоторых случаях эта зависимость облегчает совершение преступления носителю власти.

Невозможность самостоятельно изменить ситуацию, избежать негативного физического и психологического воздействия прослеживается при анализе причин многих «солдатских суицидов». При этом цифры «небоевых потерь» впечатляют. Так, согласно официальным данным Министерства обороны, в России за 2005 г. 276 военнослужащих покончили жизнь самоубийством. Причем, по словам главного военного прокурора, причина около половины всех случаев суицида заключалась в притеснении со стороны сослуживцев.

Систематические избиения, денежные поборы, унижения со стороны «старослужащих» либо офицеров нередко приводят к формированию у некоторых новобранцев, оказавшихся и без того в непривычных дискомфортных условиях, оторванных от имевшихся ранее социальных контактов и привязанностей, к решению уйти из ситуации, оцениваемой как субъективно непереносимой, путем самоубийства.

Так, в военном суде Екатеринбургского гарнизона проходил процесс над майором О., который обвинялся в доведении до самоубийства рядового К. Свидетели показали, что за час до этого командир кричал на солдата и бил его за то, что К. украл казенные сладости. Как установило следствие, офицер заставил подчиненного съесть упаковку карамели вместе с обертками и отхлестал по рукам портупеей. В результате рядовой повесился на армейском ремне в караульном помещении (бывшей гауптвахте).

Вместе с тем необходимо иметь в виду, что в некоторых случаях суицидов негативное воздействие хотя и присутствует, но не служит причиной самоубийства, а играет роль одного из совокупности факторов дезадаптации, причем отнюдь не ведущего. Здесь работает известный принцип «после – не значит вследствие».

Так, в Центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского при участии одного из авторов настоящего научно-методического пособия в рамках уголовного дела о доведении до самоубийства проводилась посмертная психолого-психиатрическая экспертиза рядового С. По данному делу в качестве обвиняемого привлекался старослужащий М. Психологический анализ показал, что С. отличался крайне уязвимой личностной структурой, сниженной эмоциональной устойчивостью, тревожностью, замкнутостью, ограниченными ресурсами социальной адаптации. Под воздействием повышенных нервно-психических нагрузок, характерных для первого этапа воинской службы, у него возникло состояние повышенного эмоционального напряжения с преобладанием негативных переживаний, пессимистической оценкой дальнейшего прогноза своей жизни.

Неуставные действия в отношении него со стороны старослужащих и, в частности, М. имелись, однако не носили характера травли или преследований, были эпизодическими, не осуществлялись в жестокой или унизительной форме. На основании этого эксперты сделали вывод о том, что причиной самоубийства явились личностные особенности С. и развившаяся у него в сложных, непривычных условиях ситуационная реакция, при формировании которой действия М. носили фоновый характер в качестве лишь одного из дезадаптирующих факторов.

Отдельная проблема, вызывающая в течение долгих лет длительные дискуссии среди правоведов, – это вопрос о субъективной стороне анализируемого преступления. Некоторые ученые полагают, что она может характеризоваться любой формой вины[108]. Другие считают, что возможно совершение такого преступления по неосторожности или с косвенным умыслом[109]. Третьи утверждают, что указанное преступление может быть совершено лишь с косвенным умыслом[110]. Позиция четвертых заключается в том, что поскольку в диспозиции ст. 110 указание на форму вины отсутствует, действует положение, согласно которому вина в этом случае может быть только умышленной (согласно ч. 2 ст. 24 УК РФ деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части). Умысел здесь может быть прямым или косвенным. Это означает, что виновный должен был осознавать, что толкает потерпевшего к суициду, предвидеть возможность или неизбежность совершения самоубийства или покушения на него и желать (прямой умысел) или сознательно допускать наступление этих последствий либо относиться к ним безразлично (косвенный умысел)[111].

С психологической точки зрения такая позиция представляется наиболее справедливой. Действия (или бездействие) субъекта, повлекшие за собой акт суицида, могут производиться с различными целями – «чтобы показать, кто в доме хозяин», «со мной также поступали – такова традиция», «для упрочения порядка и дисциплины», «чтобы не зарывался» и т.д. Мотивы здесь также могут быть самыми разными – и самоутверждение, и стремление к власти, и желание поглумиться над более слабым.

В ряде случаев взаимосвязь между собственными действиями и их возможными последствиями не осознается и не прогнозируется субъектом. При этом необходимо иметь в виду, что все действия, образующие объективную сторону состава доведения до самоубийства, сами по себе не несут реальной угрозы здоровью или жизни человека. Они становятся (или не становятся) причиной самоубийства или суицидальной попытки лишь будучи расценены жертвой как создающие невыносимые условия для жизни. Иногда возможность наступления негативных последствий для субъекта не является желательной или допустимой и даже не предвидится им.

Так, известно, что школьные учителя нередко позволяют себе крайне неуважительно обращаться с учениками. Очередной выговор за плохую успеваемость и требование привести в школу родителей, прозвучавшие в унизительной форме при всем классе, наложившиеся на длящийся конфликт с родителями все из-за той же учебы, – весьма распространенная причина «школьных суицидов». Присутствует ли здесь негативное психологическое воздействие? Да, разумеется. Однако педагог, допустивший бестактность, никоим образом не стремился достичь столь трагичного результата, даже не предполагал подобной возможности, желая лишь «приструнить» ученика, заставить его взяться за ум. Инкриминировать учителю, действовавшему непрофессионально, более того – аморально, доведение до самоубийства было бы проявлением объективного вменения.

Так, по нашему мнению, было обоснованно отказано в возбуждении уголовного дела по факту самоубийства 15-летнего ученика одной из хабаровских школ А. Подросток был найден мертвым в туалете квартиры, где он проживал с матерью. Самоубийству школьника предшествовали следующие обстоятельства. Классная руководительница позвонила матери мальчика на работу, чтобы справиться о его здоровье. Подросток сказал в школе, что тяжело заболел ангиной. Мать поняла, что он обманул учителей, а сам прогулял четыре дня.

Женщина отпросилась с работы и отправилась домой. Застав сына в квартире, она повела его разбираться в школу. В беседе с учителями выяснилось также, что подросток брал в семье деньги якобы «на ремонт школы», а сам тратил их в интернет-кафе, куда ездил почти каждый день.

После воспитательной беседы в учительской школьник отправился домой, а мать пошла на работу. Вечером женщина не смогла попасть в квартиру, так как дверь была заперта изнутри. Заподозрив неладное и вскрыв дверь, мать увидела сына, который лежал в туалете с петлей на шее.

Вызванные эксперты-криминалисты пришли к выводу, что подросток погиб не от самоповешения. По всей видимости, девятиклассник не собирался вешаться, он просто хотел попугать мать, имитировать попытку самоповешения. Однако произошел несчастный случай. Прилаживая петлю, школьник поскользнулся на фаянсовом унитазе и упал вниз. Причиной смерти стал перелом шейного позвонка[112].

Представляется, что по делам данной категории установление формы вины является крайне важным, решающим. Вместе с тем по данным различных исследователей, значительная часть из общего числа ошибочных решений следователей и судебных приговоров связана с неумением отграничить виновное причинение вреда от невиновного или установить форму вины[113]. Подобной позиции придерживается, к примеру, А.И. Рарог, утверждающий, что на практике еще встречаются случаи осуждения за причинение вредных последствий без вины, нередки факты неправильной квалификации деяния из-за ошибки в установлении формы вины, неверной оценки мотивов и целей деяния. Он полагает, что удельный вес таких ошибок составляет 40–50% [114].

Анализ психологического содержания отдельных конструктивных элементов ст. 110 УК РФ позволяет оценить специфику негативного психологического воздействия, оказываемого преступником на жертву при совершении преступлений такого вида. Если обратиться к изложенным в первой главе настоящего пособия классификациям видов психологического воздействия, то можно заключить следующее. При доведении до самоубийства психологическое воздействие в подавляющем большинстве – индивидуально (т.е. направлено на конкретное лицо). Даже в тех редких случаях, когда следствие сталкивается с так называемыми расширенными самоубийствами (одновременный суицид двух и более лиц, совершенный по сходным мотивам), решение о самоубийстве каждый человек принимает самостоятельно, хотя групповые механизмы могут оказывать существенное влияние на индивидуальную мотивацию посредством механизмов заражения.

Так, С.В. Бородин приводит пример уголовного дела, когда по приговору суда А., С. и Ф. – организаторы и проповедники религиозной секты пятидесятников-трясунов, были осуждены за доведение до самоубийства двух вовлеченных в секту женщин. Суд установил, что на сборищах сектантов систематически проводились изуверские обряды, в ходе которых верующие доводились до исступления. В беседах с членами секты проповедники внушали им мысль о необходимости любых жертв во имя бога.

В результате систематического психологического воздействия одна из верующих – К. дважды пыталась убить свою несовершеннолетнюю дочь, после чего покончила с собой. Аналогичными действиями была доведена до самоубийства и другая сектантка – Н. Посмертная судебно-психиатрическая экспертиза установила, что К. и Н. покончили с собой в состоянии истерического психоза, развившегося у них в результате исполнения изуверских обрядов в секте[115].

Негативное психологическое воздействие при доведении до самоубийства всегда проявляется открыто, бывает явным. Скрытые формы манипулятивного воздействия могут использоваться лишь в качестве дополнительного средства при осуществлении действий, направленных на унижение достоинства. Криминальное психологическое воздействие в случаях доведения до самоубийства оказывается непосредственно, при контакте преступника и жертвы. Теоретически возможно использование также угроз, передаваемых посредством телефонных звонков, писем или электронной почты, однако на практике подобных случаев не встречалось.

Поскольку согласно ч. 2 ст. 24 УК РФ деяние, предусмотренное ст. 110 УК РФ, может совершаться  только с умышленной формой вины, негативное психологическое воздействие при доведении до самоубийства может быть только произвольным и осознанным: субъект, его осуществляющий, должен понимать, что причиняет своими действиями физические и моральные страдания, которые могут привести к самоубийству жертвы, желать подобного исхода или относиться к нему безразлично. В противном случае в его действиях отсутствует состав преступления.

Как показывает психологический анализ, криминальное психологическое воздействие при доведении до самоубийства может оказывать влияние на крайне широкий спектр психических образований личности, которые становятся «мишенями» данного воздействия. Оно способно блокировать различные потребности субъекта, начиная с витальных, биологических (потребность в пище, физической безопасности) вплоть до высших социальных, таких, как потребность в самоуважении, признании со стороны окружающих. При совершении действий, предусмотренных
ст. 110 УК РФ, преступник грубо травмирует эмоциональную сферу жертвы, вызывая целый спектр острых отрицательных переживаний – отчаяния, безнадежности, страха, обиды, гнева, унижения. Происходит и трансформация ценностной системы субъекта, подвергшегося подобному воздействию. У него резко падает ценность и привлекательность собственной жизни, формируется позитивное отношение к смерти как к освобождению.

Представляется, что следователям, проводящим расследование уголовных дел о доведении до самоубийства, прокурорам, осуществляющим обвинение в суде и надзорные функции, необходимо знать о специфике формирования суицидального поведения, его причинах и динамике, факторах, способствующих принятию решения о самоубийстве, в том числе роли, которую при этом могут играть другие лица. Для адекватного понимания причин самоубийства, обоснованной правовой оценки действий обвиняемых в доведении до него, установления их вины правоприменители должны хотя бы в общих чертах иметь представление об особенностях психологических механизмов воздействия на жертву.

В некоторых случаях выявить указанные обстоятельства способны сами следователи и судьи, имеющие определенный запас знаний из области психологии. Однако зачастую необходимо использование профессиональных психологических познаний, применение специальных методов диагностики, которыми правоприменители не владеют. Как показывает практика, в ряде случаев при расследовании уголовных дел о доведении до самоубийства значительную помощь следствию и суду оказывает применение специальных психологических познаний в форме экспертизы или научной консультации.

В рамках таких дел может быть назначена посмертная судебно-психологическая экспертиза. Ее предметом является психическое состояние субъекта в период, непосредственно предшествующий самоубийству, психологические мотивы этого поступка.

Проведение посмертной судебно-психологической экспертизы психического состояния лица, совершившего самоубийство, включает в себя следующие этапы: 1) анализ индивидуально-психологических и личностных особенностей субъекта, присущих ему основных мотивов деятельности, смыслов и ценностей; выявление наиболее уязвимых звеньев личностной структуры; 2) исследование ситуации, предшествовавшей самоубийству, ее личностной значимости, травматичности; изучение влияния действий других лиц на поведение и состояние суицидента; 3) определение состояния, предшествовавшего самоубийству, с учетом особенностей личности подэкспертного и субъективной значимости и травматичности для него выявленных следствием обстоятельств, действий других лиц.

По делам о доведении до самоубийства перед экспертами целесообразно ставить следующие вопросы:

каковы были личностные особенности, специфика эмоциональной и мотивационной сферы субъекта, совершившего самоубийство?;

как с учетом присущих субъекту личностных особенностей он воспринимал ситуацию, сложившуюся перед совершением самоубийства, какую субъективную роль в ней играли действия обвиняемого?;

в каком психическом состоянии находился субъект в период, предшествующий самоубийству, какова взаимосвязь его состояния с действиями обвиняемого?

Ответы на такие вопросы могут дать следствию важную информацию о личности самоубийцы, психологических причинах суицида, а также сведения, существенные для установления наличия (или отсутствия) причинно-следственных связей между действиями обвиняемого и самоубийством потерпевшего.

В ряде случаев ценную информацию об особенностях личности обвиняемого, специфике его психологической мотивации[116] (значимой для следствия при установлении формы вины) может дать экспертиза индивидуально-психологических особенностей. Предметом экспертных исследований данного вида являются индивидуальные и личностные особенности субъекта, оказавшие влияние на его сознание и деятель­ность в юридически значимой ситуации.

Применительно к уголовным делам о доведении до самоубийства особый интерес представляют характеристики правонарушителя, способствовавшие принятию решения о совершении преступления, определявшие характер и направленность криминального поведения. Исследованию подлежат особенности мотивационно-смысловой сферы – стремление к самоутверждению, власти, доминированию, уважение или пренебрежение к интересам и потребностями других людей, наличие и выраженность таких свойств, как агрессивность, жестокость, способность к сопереживанию, пониманию окружающих, практикуемые способы поведения в конфликтной ситуации.

В этом случае перед экспертами целесообразно ставить следующие вопросы:

каковы ведущие личностные особенности обвиняемого, в том числе его ведущие мотивы?;

каковы практикуемые субъектом стратегии и способы межличностного взаимодействия в конфликтной ситуации?;

какое влияние оказывали присущие обвиняемому особенности личностной и мотивационной сферы на его поведение в интересующей следствие ситуации, отразились ли они на характере и направленности действий в отношении потерпевшего?

Полученная информация о личности обвиняемого и психологических мотивах его поведения может использоваться для восстановления внутренней картины произошедшего, определения мотивов криминального поведения обвиняемого, давать ценные данные, необходимые следствию для определения наличия и формы вины.

Представляется, что при наличии организационных (и финансовых) возможностей оптимально назначать два описанных вида экспертных исследований «в одном пакете», одновременно, поручая их проведение одному и тому же специалисту. В результате следствие получит максимально полную информацию о том, какими побуждениями руководствовался обвиняемый при совершении инкриминируемого ему деяния, прогнозировал ли возможные действия потерпевшего, а также как воспринимались и интерпретировались потерпевшим действия обвиняемого, как воздействовали на его состояние, какую роль сыграли в принятии решения покончить с собой.

Специальные психологические познания при расследовании преступлений о доведении до самоубийства могут применяться в форме не только судебной экспертизы, но и научного консультирования правоприменителей специалистами-психологами. Как справедливо отмечает О.Д. Ситковская[117], судебная экспертиза при всех ее несомненных плюсах занимает много времени, является крайне трудоемким процессуальным действием, и отнюдь не во всех случаях, когда требуются специальные познания в области психологии, необходимо ее назначение. Зачастую нужная следствию и суду специальная информация может быть оперативно предоставлена и без проведения экспертного исследования – в виде научной консультации.

Результаты исследования психолога в этом случае должны представляться в форме заключения специалиста в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 80 УПК РФ. Тогда они могут рассматриваться следствием и судом в качестве доказательств по делу. Кроме того, научные консультации психологов могут проводиться на стадии доследственной проверки по факту самоубийства субъекта и, возможно, служить одним из оснований для возбуждения уголовного дела.

---

---