Современная криминалистика всё чаще обращается к психологическим методам, позволяющим проникнуть в логику и внутренний мир преступника. Один из таких методов, который начинает активно использоваться в правоохранительной деятельности, — винтроппинг (winthropping) — получил своё развитие на стыке географического и поведенческого профилирования. Его автор — австралийский криминалист и психолог Дэвид Китли (David Keatley), который предложил использовать эмпатическое моделирование поведения подозреваемого для поиска скрытых улик или тел жертв.

Суть метода винтроппинга — это реконструкция пространственного мышления преступника. Следователь старается «встать на место» человека, совершившего преступление, представить себе его внутреннее состояние, уровень тревожности, степень подготовки и отношение к жертве, чтобы предсказать маршрут, выбор локации и логику сокрытия следов.

Китли утверждает: преступники редко выбирают место случайно. Даже в панике они опираются на своё знание местности, привычные ориентиры и бессознательные шаблоны. Анализ этих факторов — с опорой на психологические закономерности — и составляет ядро метода винтроппинга.

ОТ ТЕНИ К СВЕТУ: путь винтроппинга от спецслужб к науке

Метод винтроппинга родился не в тишине университетских аудиторий и не на страницах научных журналов. Его зарождение — в сырой ирландской земле, в затаённых тропинках, ведущих к тайникам, в тревожном напряжении оперативников, идущих по следу, которого нет. В 1970–1980-х годах, в разгар конфликта в Северной Ирландии, британские и ирландские силовики, преследуя боевиков ИРА, вынуждены были искать новые способы мышления. Тогда и родилась идея — не искать врага снаружи, а заглянуть внутрь его логики, стать им, на один вечер, на одну мысль, чтобы понять: где бы я спрятал оружие, если бы был им?

Родоначальником метода, его «крестным отцом», считается капитан Уинтроп — офицер Королевского инженерного корпуса Великобритании, который стоял перед задачей поиска тщательно скрытых тайников с оружием и взрывчаткой.

Уинтроп заметил, что традиционные методы разведки и поисков часто оказываются неэффективными, поскольку боевики тщательно маскировали свои тайники, используя особенности рельефа и привычки местного населения. Он начал применять интуитивный психологический анализ — мысленно становился на место диверсанта и пытался понять, где тот мог спрятать оружие, учитывая привычки и поведенческие шаблоны местных боевиков.

Вот один из примеров использования данного метода капитаном Уинтропом.

Во время одной из операций в районе Белфаста Уинтроп и его команда получили информацию о возможном тайнике с оружием, но точное местоположение было неизвестно. Стандартные поиски не приносили результата — тайники находились в сложных местах, скрытых под естественным рельефом и среди заброшенных построек.

Используя свой метод, Уинтроп представил себя на месте боевика. Он мысленно прошёл по маршрутам, которыми часто пользовались боевики, и попытался определить логичные точки для укрытия оружия, которые были бы легко доступными в экстренной ситуации, но в то же время незаметными для патрулей, максимально скрытыми в ландшафте, но с удобным выходом.

Его прогноз привёл команду к старой заброшенной водонапорной башне, которая на первый взгляд не вызывала подозрений. Однако именно там была обнаружена тщательно замаскированная оружейная кладовая, способная снабдить группу боевиков на несколько недель.

Эта полуинтуитивная, почти актёрская техника — своего рода мысленное перевоплощение, симуляция мышления противника — дала первые плоды. Но тогда она ещё не имела названия, не была описана, не входила ни в один официальный протокол.

И лишь десятилетия спустя, Дэвид Китли, криминальный психолог с тонким чутьём к поведенческим закономерностям и скрытым мотивам, вынес этот приём из полумрака в свет научного анализа. Китли дал этой практике имя — винтроппинг (по имени человека, который первым применил этот метод), разработал её теоретическую базу и превратил в полноценный инструмент криминалистики. Так эмпатическое проникновение в сознание злоумышленника стало не только оружием оперативника, но и точным хирургическим инструментом следователя и профайлера.

ЧТО ТАКОЕ ВИНТРОППИНГ: когда разум прокладывает маршрут

Представьте себе преступника, который покидает место преступления. Он может выбежать в панике, может действовать хладнокровно — но в любом случае он не растворяется в воздухе. Он двигается по улицам, поворачивает в переулки, обходит камеры наблюдения, выбирает маршрут, прячет улики. Всё это — не хаотичный набор шагов, а поведение, подчинённое определённой логике. И если внимательно вглядеться, эта логика начинает проявляться.

Винтроппинг — это метод, который помогает эту логику увидеть. Он основан на идее, что поведение человека в пространстве — особенно в критической ситуации — подчинено его внутренней «психологической карте мира». Это не карта GPS и не схема улиц. Это то, как человек воспринимает окружающую среду: где он чувствует себя в безопасности, где — в опасности, где он бывал раньше, что он считает «своей» территорией, а что — зоной риска.

Вот суть метода в одном предложении:

Винтроппинг — это попытка реконструировать ментальный ландшафт человека, чтобы предсказать его поведение в реальном пространстве.

Если вы были ребенком, который прятал «секретики» во дворе, вы уже сталкивались с основами винтроппинга. Вы выбирали место, откуда видно подходящих, но куда редко заглядывают взрослые. Вы мысленно прокладывали путь туда и обратно. Точно так же действует и преступник, скрывая улики или выбирая путь отхода. Только его карта мира сложнее, и ставки — выше.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ ВИНТРОППИНГА: как мысли превращаются в маршрут

Метод винтроппинга строится на понимании того, что пространственное поведение человека — это отражение его психики. Каждый наш шаг в критической ситуации — не просто физическое движение, а проявление внутренних процессов: страха, опыта, автоматических привычек, и даже морали. Разберёмся, какие психологические механизмы работают в такие моменты.

1. Когнитивная карта: как мозг рисует свои маршруты

У каждого из нас есть ментальное представление о пространстве, в котором мы находимся. Это не точная карта, как в навигаторе, а скорее набор «узлов» и «связей» между ними — знакомые повороты, места, вызывающие тревогу или, наоборот, ощущение безопасности. Психологи называют это когнитивной картой.

Когда человек попадает в стрессовую ситуацию, он не начинает строить новый маршрут с нуля. Он опирается на свою когнитивную карту — на то, что уже знает, и то, что ему подсказывает его опыт.

Например, преступник может не пойти кратчайшим путём к дому, если этот путь проходит мимо участка полиции или оживлённого перекрёстка с камерами. Он выберет дорогу, где когда-то гулял с собакой — она длиннее, но «своя».

2. Эмоциональный якорь: чувства ведут за руку

На когнитивной карте есть места, «помеченные» эмоциями. Одни связаны с комфортом и безопасностью, другие — с тревогой, стыдом или риском. Это называется эмоциональными якорями. Под давлением обстоятельств человек не просто вспоминает путь — он идёт туда, где чувствует себя спокойнее.

Винтроппинг учитывает, что преступник может выбрать маршрут, проходящий через двор детства или бывшую работу — места, где он чувствует контроль и уверенность. Даже если это менее рационально — эмоции берут верх.

3. Эвристика и привычки: мозг выбирает короткий путь

Наш мозг устроен так, чтобы экономить ресурсы. Он не продумывает всё с нуля, особенно в стрессовых ситуациях. Вместо этого он полагается на эвристику — простые правила, выработанные опытом.

«Если надо прятать — прячь там, где сам бы не стал искать»
«Всегда оборачивайся после перекрёстка»
«Никогда не возвращайся той же дорогой»

Эти внутренние «законы» формируются из жизненного опыта и становятся своего рода автоматизмами, которые и формируют поведение.

4. Пространственная память и моторные шаблоны

Пространственная память помогает человеку ориентироваться в знакомой местности, даже если он нервничает или действует почти автоматически. Моторные шаблоны — это то, как тело «помнит» привычные движения. Иногда преступник буквально не думает, а движется по инерции, как водитель, поворачивающий домой по знакомому маршруту после долгого дня.

5. Пережитый опыт и травма: отпечатки прошлого

Если человек когда-то скрывался или прятал что-то — этот опыт может наложить отпечаток на его дальнейшее поведение. Мозг запоминает, что сработало, и повторяет это, особенно в ситуации угрозы. Это называется эффектом прошлого успеха.

Винтроппер учитывает: если подозреваемый однажды уже удачно скрылся или спрятал улики в определённой зоне, он с высокой вероятностью повторит ту же модель поведения.

6. Идентичность и стиль поведения: психологический автограф

Каждый человек по-своему «обживает» пространство: кто-то действует дерзко и рискованно, кто-то — осторожно и расчетливо. Это связано с его психологическим профилем — уровнем тревожности, импульсивностью, склонностью к контролю. Эти черты неизбежно влияют на выбор маршрута, точки укрытия или даже на то, как человек обходит препятствия.

Итог: мышление оставляет следы на местности

Метод винтроппинга предлагает не просто искать человека или улики в радиусе от точки Х. Он говорит:

«Встаньте на его место. Почувствуйте, что он чувствует. Пройдите в его ботинках. И тогда вы поймёте, куда он пошёл и зачем».

Он строится на представлении о том, что поведение в пространстве — это зеркало внутреннего мира. И если мы научимся читать это зеркало, мы сможем не только догнать преступника, но и заглянуть в суть его решений.

МЕЖДУ ЗАПАДОМ И ВОСТОКОМ: где родился винтроппинг на самом деле?

На первый взгляд, винтроппинг выглядит как свежая методика, рождённая в недрах британской оперативной практики. Капитан Уинтроп, скрытные операции в Ирландии, внимательный аналитик Китли — всё это придаёт методу налёт современности и новизны. Однако если отстраниться от англоязычной терминологии и внимательно посмотреть на суть подхода, обнаруживается неожиданное сходство с тем, что уже десятилетиями практиковалось в отечественной криминалистике. Речь идёт о методе рефлексии.

Что такое метод рефлексии?

Метод рефлексии — это способ психологического анализа, при котором следователь или эксперт старается воссоздать ход мыслей и переживаний преступника, чтобы понять его поведение: почему он выбрал именно это место преступления, почему действовал именно так, а не иначе, где мог оставить следы или спрятать орудие.

Формально он включает:

• мысленную реконструкцию ситуации глазами преступника;
• анализ его личностных установок, привычек, уровня интеллекта;
• выявление логики принятия решений в условиях ограниченного времени и стресса;
• оценку «точек привязки» — мест, которые могли показаться преступнику значимыми, удобными, «незаметными».

Метод рефлексии как профессионального психологического инструмента начал активно развиваться в советской криминалистике и юридической психологии с 1960-х годов.

Выдающийся советский ученый А.Р. Ратинов, был одним из первых исследователей, кто чётко связывал психологические процессы субъекта преступления с задачами расследования. Он подчёркивал необходимость для следователя вживаться в психику подозреваемого.

Сходство методов — поразительное. Оба сходятся в главном: преступник не действует в пустоте, он — человек со своими страхами, привычками, логикой и ограничениями. И если следователь способен «войти» в его сознание — он получает мощный инструмент анализа.

Почему это важно?

Признание родства винтроппинга и метода рефлексии не умаляет заслуг ни одной из сторон. Наоборот, оно подчёркивает, что психология преступного поведения универсальна, и её понимание может рождаться параллельно в разных странах, под разными названиями.

Важно и другое: отечественная школа криминалистики и юридической психологии имеет глубокие традиции, и многие современные зарубежные идеи — вовсе не «революционные прорывы», а скорее — переосмысленные подходы, которые в нашей стране давно знакомы следователю, практику, эксперту.

ПОГРУЖЕНИЕ В ЧУЖОЕ МЫШЛЕНИЕ: как работает винтроппинг

Метод винтроппинга — это не магия, а хорошо структурированная работа, в основе которой лежит психологический анализ поведения преступника в пространстве. Следователь, владеющий этим методом, не просто ищет улики — он вживается в образ преступника, чтобы понять, где и почему тот решил спрятать улики, орудие преступления или тело. Это скорее своеобразное психологическое представление. Следователь, словно актер, на время примеряет на себя роль преступника. Но делает он это не ради сцены, а ради понимания логики выбора преступника.

Использование винтроппинга проходит через ряд этапов.

1. Анализ места преступления как психологической карты

Всё начинается с изучения сцены преступления. Следователь или аналитик внимательно изучает, где произошло преступление, каков ландшафт, маршруты отхода, что есть в ближайшем радиусе.

Но смотрит на все это не как на фиксированный набор улик. Он видит в ней пространственную проекцию сознания преступника — как если бы мысли, страхи и надежды того, кто скрывается, оставили свой отпечаток на каждой двери, заборе, перекрёстке.

2. Определение психологического портрета преступника на основе его поведения

Здесь подключаются знания из профайлинга и психологии. Аналитик задаёт себе вопросы:

• Насколько рисковал преступник?
• Он импульсивен или расчётлив?
• Склонен ли к порядку, симметрии?
• Предприимчив или действует шаблонно?

Цель: понять стиль мышления. Например, организованный преступник с высокой тревожностью скорее всего выберет надёжное, малозаметное и отдалённое место. А спонтанный — бросит улики в первую же мусорку.

3. Мысленное моделирование

На этом этапе следователь пробует оказаться в «шкуре» преступника.

Следователь мысленно возвращается в тот самый момент, когда преступник стоял перед выбором: «Куда идти? Где спрятать? Кто может увидеть?». Это — не дедукция, а эмпатическое моделирование. Он задаёт себе вопросы, на которые нет формальных ответов:

— «Чего бы я боялся, окажись я на его месте?»

— «Что я посчитал бы безопасным, знакомым, нейтральным?»

Этот этап — интеллектуальная игра в прятки, где главная цель — не найти, а почувствовать.

Это — суть рефлексивной реконструкции. Здесь используются теория разума, аффордансы и другие механизмы, о которых мы уже говорили.

4. Выбор приоритетных точек поиска

На основе предыдущих шагов составляется карта — «психогеографический профиль», своего рода «тепловая карта вероятности», где может находиться искомое. Это не просто круг радиусом 2 км, а целенаправленно отобранные точки: водостоки, закопанные зоны в парке, кусты у шоссе, гаражи, старые люки и т.п.

Каждое дерево, остановка, заброшенный сарай — не просто объекты, а эмоциональные и поведенческие якоря. То, что для обычного человека — просто закоулок, для преступника может быть зоной психологического комфорта. Он не всегда действует рационально — он действует так, как кажется безопасным. И вот тут вступает в силу ключевое умение следователя — увидеть смысл там, где его не видно.

5. Проверка объектов

Когда мозаика складывается, остаётся самое важное — проверить. Не вслепую, не методом тыка, а с чётким ощущением: «Он бы пошёл туда». Начинается физическая проверка тех точек, которые выбраны как наименее рискованные, но логичные с точки зрения преступника. Здесь может работать следственная группа или даже кинологи, дроны, подводники — всё зависит от обстоятельств. И если винтроппинг сработал, находка подтверждает догадку.

КАК ЯЗЫК МОЖЕТ УКАЗАТЬ ДОРОГУ К ТЕЛУ ИЛИ УЛИКЕ

Одним из тонких, но мощных инструментов в арсенале винтроппинга является лингвистический анализ речи преступника — то, как он говорит, какие слова выбирает, и даже какие оговорки допускает. Это не просто лингвистика ради лингвистики — это ключ к психогеографической карте мышления.

Что именно анализируют?

1. Метафоры и сравнения.

Люди часто выражают внутренние мысли через метафоры. Преступник может, сам того не осознавая, использовать выражения, связанные с географией, направлением, укрытием — всё это может быть отражением его реальных действий.

2. Лингвистические утечки (linguistic leakage)

Это оговорки или необычные фразы, которые вроде бы случайны, но могут отражать эмоционально значимые элементы, связанные с местом преступления или сокрытием тела. Пример — дело Криса Уоттса, убившего своих дочерей. Ниже мы подробно разберем это дело.

3. Термины, связанные с направлением и расстоянием.

Слова вроде «далеко», «вниз», «наверху», «склон», «завалено», «под», «за», «через» — могут быть не просто абстракцией, а реальными ориентирами.

4. Отрицание или подчёркнутое избегание темы.

Если в разговоре преступник избегает описывать определённые направления или места — это тоже может быть подсказкой. Психика защищается, но именно в этой защите — подсказка.

Почему это работает?

Психология говорит: человек не может полностью контролировать язык, особенно когда он эмоционально напряжён. Подсознание «пробивается» в речь, и это — как нить Ариадны в лабиринте. В случае с преступником — это нить, которая может привести к телу жертвы.

ШАБЛОН ПРОТИВ ИНТУИЦИИ РАЗУМА

Традиционные методы поиска в уголовных расследованиях часто строятся по принципу «наиболее вероятного действия»: если тело нужно спрятать, значит, преступник утащит его туда, куда легче дойти, сбросит вниз по склону, где его унесёт водой или скроет растительность. В учебниках это называют поисковой логистикой: оптимальный маршрут, минимальные усилия, максимальная скрытность.

Но человек — существо не только логическое, но и психологическое. Особенно — преступник. Он может руководствоваться не разумом, а страхом, яростью, желанием доказать свою власть или даже ощущением символической победы. Именно эти эмоции и цели формируют психологический рельеф — внутреннюю карту, по которой он действует.

Именно поэтому метод винтроппинга предлагает смотреть не на то, где удобно спрятать, а на то, где преступник считает правильным спрятать. Это может быть место, связанное с воспоминаниями, страхами, даже бессознательными желаниями. Метод подсказывает следователю: не просто ищи — думай, как он. Почувствуй, что чувствовал он. Иди туда, куда шёл бы ты, если бы был на его месте.

Можно представить себе две карты.

На первой — географический ландшафт: склоны, кусты, овраги. Она отвечает на вопрос: «Где логично искать?»

На второй — психологический ландшафт: чувства, страхи, мания контроля, следы памяти. Она отвечает на вопрос: «Где преступник решил спрятать?»

Именно благодаря переходу от первой карты ко второй в ряде случаев удавалось найти тела, которые не обнаруживались неделями.

Для того, чтобы понять, как работает метод винтроппинга, рассмотрим один из множества примеров его использования на практике.

ВНУТРИ ЕГО КАРТЫ: дело Криса Уоттса

Крис Уоттс — типичный с виду американец из пригорода. Работа, жена, двое маленьких дочерей, уютный дом в Колорадо. Но за фасадом нормальности скрывался разрыв, о котором знали немногие: Уоттс вёл двойную жизнь, переживал эмоциональный кризис и хотел разорвать отношения со старой семьей ради новой любви. Когда его жена Шэнанн вернулась домой после поездки, он задушил её и двух дочерей. Потом вывез тела и спрятал их.

Сначала Уоттс заявил, что жена пропала вместе с детьми. Он вёл себя на камеру сочувствующе, записывал обращения, участвовал в поисках. Но вскоре его показания начали трещать. Именно здесь вступает в дело винтроппинг, как способ реконструкции психологии и поведения убийцы для поиска спрятанных тел.

Места как отражение сознания

Куда преступник прячет тела своих жертв? Ответ может многое рассказать о его внутреннем состоянии. В случае с Уоттсом он вывез тело Шэнанн и дочерей на нефтяное месторождение Anadarko, где работал. Это было не просто технически удобно — это было его пространство, знакомое, контролируемое, где он чувствовал себя уверенно.

Метод винтроппинга позволяет интерпретировать такие действия не как логистические, а как психологические. Уоттс не просто искал место подальше. Он выбрал место, где чувствовал власть, где он «царь и бог» — в одиночестве среди цистерн, вдали от чужих глаз. Туда, где он каждое утро начинал свой день.

Он не просто избавлялся от тел. Он как бы помещал их в свою «зону контроля», в место, где они больше не могли «мешать» его новой жизни. Жена была зарыта в неглубокой могиле, дочери — помещены по одной в отдельные нефтяные резервуары. Это был ужасающе символичный акт разделения, который отражал разобщённость его сознания и попытку разорвать эмоциональные связи.

Реконструкция: как бы он думал?

Следователи, использовавшие метод реконструкции поведения, поставили перед собой вопрос:

«Куда бы поехал человек, который хочет спрятать тела, но при этом боится случайных свидетелей и предпочитает действовать в привычной обстановке?»

Ответ: туда, где он чувствует себя в безопасности.

Это предположение позволило сузить зону поиска — и она привела именно к площадке Anadarko. Здесь помогли и поведенческие сигналы (его маршруты, привычки, уровень тревожности), и языковые маркеры — он избегал упоминания конкретных мест, но говорил о «работе» как о чем-то очищающем и спасительном. Всё это позволило составить психологическую карту, по которой шёл следователь.

Дело Криса Уоттса действительно показательно не только с точки зрения пространственного поведения, но и с точки зрения лингвистического анализа, который стал частью винтроппинга и позволил обнаружить скрытые смыслы в его речи.

Слова как следы: лингвистическая зацепка в деле Криса Уоттса

Когда следователи анализируют поведение подозреваемого, они смотрят не только на маршруты, но и на язык. То, как человек говорит о преступлении, о жертве, о себе — может выдать гораздо больше, чем кажется. Именно это и произошло в деле Криса Уоттса.

Во время одного из допросов, когда его еще не обвинили, Уоттс описывал свои ощущения, и в его речи проскользнула странная фраза. Он сказал, что в тот день, когда пропали его родные, он ждал, что сейчас дверь откроется и девочки бросятся к нему:

«I feel like the girls are gonna barrel rush me...»

Для неподготовленного слушателя это звучит как обычная метафора: «налетят на меня», «накинутся». Но опытный следователь и психолог, знакомый с методами винтроппинга, обратили внимание на эту фразу. Почему?

Потому что она не случайна. В языке преступника, особенно когда он напряжён, часто всплывают непроизвольные образы, связанные с местом преступления или сокрытия тел.

Внимание привлекло слово "barrel" — «бочка». Оно не характерно для подобного выражения, его можно было бы заменить десятками других. Но именно "barrel" оказалось ключевым.

Когда позже начали обследовать нефтяные резервуары компании Anadarko Petroleum, где работал Уоттс, тела девочек были найдены внутри бочек, наполненных нефтью.

Фраза «barrel rush me» оказалась неосознанной утечкой — его подсознание выдало место преступления через метафору. Это классический пример того, как язык может «проговориться», даже если человек старается всё скрыть.

Что показывает данный пример?

1. Простое сокрытие — не цель. Оно эмоционально и символично.
2. Выбор места — это откровение. Оно показывает, где преступник чувствует власть и безопасность.
3. Психология важнее физики. Спуски, овраги и густые кусты уступают месту, где преступник чувствует себя «в своём пространстве».
4. Лингвистический анализ — важный элемент винтроппинга. Преступник может контролировать маршруты и действия, но не всегда может контролировать речь.
5. Слова, которые он использует в стрессовой ситуации, могут указывать на места, образы, эмоции, связанные с преступлением.
6. Следователь, знакомый с психологией и лингвистикой, получает дополнительный «ключ» к внутренней карте преступника.

Итак, в чём же сила винтроппинга?

Это не магия и не замена криминалистики. Это психологический инструмент, позволяющий заглянуть в мир преступника и нащупать путь, по которому он мог пойти. Он особенно ценен тогда, когда дело зашло в тупик, а привычные методы не работают.

Метод винтроппинга не даёт ответов — он помогает задавать правильные вопросы. А в расследовании, как известно, именно правильные вопросы приводят к разгадке.